Государственный академический театр имени Е. Вахтангова

13 ноября 1921 года зрители, пришедшие в старинный арбатский особняк на спектакль «Чудо Святого Антония» Мориса Метерлинка в постановке Е. Б. Вахтангова, стали свидетелями рождения нового театра — Третьей Студии Московского Художественного театра, переименованной впоследствии, в 1926 году, в театр имени своего основателя и руководителя — Евгения Вахтангова.

История

? конце 1913 года несколько студентов из разных московских учебных заведений решили создать Студенческую драматическую студию и играть по модной тогда системе Станиславского. Но помочь студентам-любителям профессионалы не соглашались. Наконец после долгих уговоров за руководство взялся молодой актёр и режиссёр Художественного театра, ученик К. С. Станиславского Евгений Багратионович Вахтангов. Первой постановкой стала пьеса Бориса Зайцева «Усадьба Ланиных». Репетировали где придётся, в основном на квартирах друг у друга. 26 марта 1914 года состоялась премьера. Спектакль полностью провалился, а руководство МХТ запретило Вахтангову работать с непрофессиональными студийцами. Но запреты оказались бессильны. Новые репетиции стали проводиться потихоньку в квартире в Мансуровском переулке. Позже одна из студиек выберет себе сценический псевдоним по имени этого переулка, с ним и войдет навсегда в историю сценического искусства — Цецилия Львовна Мансурова, легендарная первая исполнительница роли принцессы Турандот — но это будет позже.

Студия стала называться «Московская драматическая студия Е. Б. Вахтангова». 13 сентября 1920 года Студия Вахтангова была принята в семью Художественного театра под именем 3-й студии МХАТ. Первым спектаклем стала постановка пьесы Мориса Метерлинка «Чудо святого Антония». Произошло это событие 13 ноября 1921: режиссёр Евг. Вахтангов, художник Завадский; Антоний — Завадский, Гюстав — Басов, Ашиль — Глазунов, Доктор — Захава, Кюре — Щукин, Жозеф — Симонов, Виржини — Некрасова, гостья — Ремизова, 1-я дама — Львова, м-ль Ортанс — Котлубай и др. Успех постановки был отмечен критикой, в частности журнал «Театральное обозрение», 11 декабря 1921, опубликовал положительный отклик Л. Я. Гуревич. Вскоре студия открыла собственное помещение на Арбате, дом 26, где и находится по сей день.

Молодая студия искала пьесы, соответствующие новому революционному времени. А время менялось стремительно. На борьбу с постреволюционной разрухой пришёл НЭП. В драматургическую моду стремительно вошли пьесы легких жанров. Кому первому пришла в голову мысль поставить сказку Карло Гоцци «Принцесса Турандот», трудно сказать. Поначалу никто к этому всерьёз не отнесся. При обсуждении пошли шуточки. А для их литературной обработки и придумывания интермедий был приглашен Николай Эрдман. Так, с современными шуточками, и начались репетиции спектакля, которому предстояло стать символом нового театра. Но сам Вахтангов заболел и не смог прийти даже на премьеру. Успех спектакля был оглушительным, превзошедшим все ожидания. Из книги «Театр имени Евг. Вахтангова»:

«В антракте Станиславский взял извозчика и поехал поздравить Вахтангова (тот, отправив своих на спектакль, лежал один в пустой темной квартире). Второй акт задержали в ожидании возвращения Станиславского. После спектакля он снова позвонил Вахтангову, чтобы передать свое восхищение. Это был не просто успех: фурор, ликование, бесконечные овации. Михаил Чехов, вскочив на кресло, провозгласил: „Браво Вахтангову!“ — вызвав в зале бурю восторга.

Успех „Принцессы Турандот“ был универсальным: у интеллигентной арбатской публики и студенческой молодежи, у рабочих и нарядно одетых нэпманов — всех закружил и сделал ненадолго счастливыми нехитрый сказочный мотив. Позже вышли духи „Принц Калаф“, на вечеринках повсюду танцевали под вальс „Турандот“ — спектакль знали все.

Умирая, он создал спектакль такой невероятной жизненной силы, такой счастливой победительности, что казалось, смерти — не бывает. Вахтангов преодолел ее в искусстве».

29 мая 1922 года вечером Вахтангов умер. 31 мая его гроб ученики и друзья несли на руках от Студии до Новодевичьего кладбища.

В 1922 году, сразу по смерти Вахтангова, актёры избрали свой художественный совет, в который вошли: Юрий Завадский, Борис Захава, Натан Тураев, Ксения Котлубай (ближайшая помощница Вахтангова), Анна Орочко, Иосиф Толчанов, Елизавета Ляуданская, Елена Елагина, Освальд Глазунов и Осип Басов. В. И. Немирович-Данченко назначил директором Третьей студии начинающего одаренного режиссёра Юрия Завадского, но он надолго не задержался. Немирович-Данченко намеревался объединить 2-ю Студию с 3-й, но вахтанговцы отстояли свою самостоятельность: студия стала называться Государственной академической Студией имени Евгения Вахтангова. Именно то огромное желание вахтанговцев быть вместе и не отдать свой театр в чужие руки привела к атмосфере студийности, дружбы, верности друг другу, которая ещё долгие годы существовала в театре Вахтангова.

Стремительно менялось время, революционный пафос менялся на НЭП, затем последовали сталинские годы.

В 1926 году театр обратился к писателю Михаилу Булгакову с просьбой о написании легкого водевиля на современную НЭПовскую тему. Пьеса вскоре появилась — «Зойкина квартира». Но водевильная веселая, казалось бы, безыдейная пьеса скрывала за внешней легкостью серьёзную общественную сатиру, и спектакль был запрещен по решению Наркомата просвещения 17 марта 1929 года с формулировкой: «За искажение советской действительности».

Спектакль «Заговор чувств» по роману «Зависть» Ю. Олеши в постановке Алексея Дмитриевича Попова вызвал острую полемику: нужен ли герой-интеллигент рабоче-крестьянской стране? Но несмотря на это, по театральности, яркости, ритму «Заговор чувств» был признан лучшей постановкой сезона 1928/29 года, а Алексей Попов — лучшим режиссером. Но Попов не был учеником Вахтангова, для вахтанговцев оставался чужакомШаблон:Нет АИ. И в конце концов, в 1930 году, ему пришлось уйти из театра.

В театре сменялись режиссеры, удачные и не очень спектакли, наметились два основных направления развития театра — легкая праздничность, завещанная Вахтанговым, и серьёзный психологизм.

В 1932 году Николай Акимов вывел на сцену театра совершенно неожиданного, полного эксцентрики и буффонады «Гамлета». Об этом спектакле вспоминал музыкант театрального оркестра Юрий Елагин в своей мемуарной книге «Укрощение искусств»:

«План постановки „Гамлета“ возник у художника и режиссера Николая Павловича Акимова — создателя декораций и одного из режиссеров „Коварства и любви“. План этот был в высшей степени эксцентричным, но Акимов так увлекательно развернул его перед художественным совещанием, что возражать ему было нелегко. … Музыка, которую он [Шостакович] написал к „Гамлету“, была превосходна. При всей ее новизне и оригинальности она гораздо ближе подходила к „Гамлету“ Шекспира, чем что-либо другое в „Гамлете“ Акимова. Но, конечно, были в этой музыке моменты и вполне эксцентрические, вполне в стиле режиссерского замысла. Так, пьяная Офелия на балу (ее играла самая красивая наша актриса Валентина Вагрина) пела веселую песенку с весьма фривольным текстом, в стиле немецких шансонеток начала нашего столетия, под острый и пряный аккомпанемент джаза. Интересно, что в известной сцене с флейтой, Шостакович зло высмеял и советскую власть, и группу пролетарских композиторов, которые как раз в то время были на вершине своего могущества и причиняли немалое зло русской музыке и русским музыкантам. В этой сцене Гамлет прикладывал флейту к нижней части своей спины, а пикколо в оркестре с аккомпанементом контрабаса и барабана фальшиво и пронзительно играло известную советскую песню: „Нас побить, побить хотели…“, сочинения композитора Давиденко, лидера группы пролетарских музыкантов, песню, написанную по случаю победы советских войск над китайцами в 1929 году».

(«Нас побить, побить хотели» — модная в начале 1930-х патриотическая песня на слова Демьяна Бедного и музыку Александра Давиденко, посвящена победе Особой Дальневосточной армии над китайскими милитаристами летом и осенью 1929 г.)

Спектакль был раскритикован за формализм, но никто за постановку не пострадал. То, за что другие театры закрывались, а режиссеры попадали не просто в немилость, а в тюрьмы, театр Вахтангова лишь журили. Мемуаристы, в том числе Юрий Елагин и Анна Масс, объясняют это тем, что среди почитателей талантов Вахтанговского театра были самые восокопоставленные властители времени: «В двадцатые и тридцатые годы завсегдатаями его были члены правительства, руководящие работники ОГПУ, а потом НКВД. В их числе — Авель Енукидзе, Климент Ворошилов, заместитель начальника ОГПУ Агранов, сам Сталин. Моя мать, актриса театра, вспоминала, что ещё и до середины двадцатых Сталин приходил запросто и садился в шестом ряду партера. Позднее его постоянное место было в правительственной ложе, в углу второго ряда, за широкой спиной телохранителя» — писала в мемуарах «Вахтанговцы, старшее поколение» Анна Масс.

В конце 1930-х начались аресты, не избежал их и театр. Неоднократно арестовывался граф Николай Петрович Шереметев, музыкант и оркестрант театра, а также супруг актрисы Цецилии Мансуровой, и коллектив популярных артистов приезжал к высокопоставленным почитателям своих талантов и освобождал графа-оркестранта. Не удалось отстоять актрису Валентину Вагрину, арестованную вслед за мужем и отправленную в ссылку. Потом, уже после войны — не удалось спасти Освальда Глазунова.

Государственная структура требовала постановок, прославляющих советскую власть, на сценах всех театров шла Лениниана — спектакли про вождя революции. В Вахтанговской студии «главным Лениным» стал актёр Борис Щукин. В московских театральных кругах Шаблон:Нет АИ 2

К тому времени во главе коллективного руководства театром остались двое — Захава и Симонов. В 1939 году художественным руководителем театра был назначен Рубен Николаевич Симонов. Из книги «Театр имени Евг. Вахтангова». 1913—1996:Альбом / Авт.-сост. И. Л. Сергеева,М. Р. Литвин; Авт.текста Д. Н. Годер. М.: Рус.кн., 1996. — 286 c. ISBN 5-268-01332-7:

«Личность руководителя многое определила в дальнейшем пути театра. Необыкновенно яркая и разнообразная одаренность Рубена Симонова, его музыкальность, редкостное чувство ритма, грация, деликатные манеры и притом сложный, с восточными обертонами, характер — все это оказало влияние на несколько поколений вахтанговских артистов. Кто знает, как повернулась бы судьба театра, если бы тогда назначен был не Симонов, а, к примеру, Захава? Был бы путь вахтанговцев ординарнее или ярче? Гадать нет смысла — историю не переделать».

Премьера лермонтовского «Маскарада» в постановке А. Тутышкина была показана накануне войны — 21 июня 1941 г. В одну из первых военных бомбежек в здание театра попала бомба. Среди погибших был актёр театра Василий Куза. Здание было сильно разрушено, уничтожены многие декорации. Жители Арбата ещё долго вспоминали, что по всей улице были раскиданы элементы декораций и реквизитаШаблон:Нет АИ. Осенью пришло разрешение на эвакуацию. Взяли с собой старшекурсников Щукинского училища, официально оформив их как членов семей артистов. Предупредить всех об отъезде не успели — Н. Плотникову пришлось добираться самому. Глазунов (его настоящая фамилия была Глазнек, его считали немцем, хотя он был латыш)Шаблон:Нет АИ, тоже не успевший уехать с театром, был вскоре арестован — его обвинили в том, что он ждет прихода немцев.

22 октября 1941 года театр был эвакуирован в город Омск, где расположился в здании Омского театра драмы.

С ноября 1941 года по август 1943 года на омской сцене три раза в неделю шли спектакли Омского театра, четыре раза — Московского театра им. Евгения Вахтангова.

Тогда же была сформирована и отправилась на фронт фронтовая бригада вахтанговских артистов под руководством А. Орочко, А. Ремизовой и А. Габовича. В феврале 1942 г. по вызову Глав-ПУРККА и Комитета по делам искусств выехала на фронт бригада актёров театра в составе бригадира И. И. Спектора, художественного руководителя А. М. Габовича и артистов И. А. Соловьева, А. К. Граве, А. М. Лебедева, Н. П. Яновского, Н. Н. Мозяйкина, Т. И. Блажиной, В. И. Данчевой, А. М. Данилович, В. И. Васильевой, баяниста А. М. Голубева. В репертуаре был спектакль «Свадебное путешествие» В. Дыховичного и концертная программа. Летом 1942 г. в бригаду влилась группа актёров вахтанговцев из 2-го фронтового театра ВТО (И. К. Липский, В. А. Покровский, Е. А. Фадеева, М. Н. Оболенская, А. Н. Котрелев).. Репертуар фронтовой группы состоял из спектаклей «Свободное путешествие» В. Дыховичного, «Бессмертный» А. Арбузова и А. Гладкова, «Наш корреспондент» И. Меттера и Л. Левина и концертных программ. Фронтовой филиал театра прошёл с действующей армией до самого Берлина, в Москву он вернулся лишь в июне 1945 года. Однако и тут не все обстояло гладко. Нависала угроза вообще не возвращаться в Москву и превратиться в провинциальный заштатный театрШаблон:Нет АИ. Из интервью с Рубеном Симоновым-младшим, который узнал об этом от своих родных, деда и отца:

Как известно, на Урал были вывезены многие промышленные предприятия. Поэтому на Политбюро был поставлен вопрос о том, что нужно поднимать культуру Сибири и Зауралья. Сталин предложил, поскольку здание разрушено, перевезти театр Вахтангова в Новосибирск. Возразить Иосифу Виссарионовичу Анастас Иванович напрямую не мог. Он сказал: «Да, это очень хорошая идея. Давайте и Третьяковскую галерею туда же». Сталин улыбнулся, погрозил пальцем, и театр Вахтангова вернулся в Москву. Анастас Иванович очень много делал для театра и очень часто туда приезжал.

Вскоре после войны, в августе 1946-го, вышло постановление «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению», по которому предписывалось ставить идеологически «правильные» спектакли. Легкий, праздничный, комичный стиль вахтанговской школы оказался не разрешенным. Тем не менее на сцене появляются замечательные постановки. Тех, кому удается вернуться живым из сталинских лагерей, Р. Н. Симонов возвращает в театр (Алексей Дикий). После «космополитической кампании» и закрытия Камерного театра в 1949 году Рубен Николаевич Симонов принял в театр Вахтангова Александра Таирова и Алису Коонен.

В годы хрущёвской «оттепели» театр возвращается к своему празднично-комедийному стилю. В 1963 году, к 100-летию со дня рождения К. С. Станиславского и 80-летию Е. Б. Вахтангова, Р. Н. Симонов возобновил «Принцессу Турандот» — в той же постановке, но с новыми актёрами. И соответственно, новыми современными шутками. После смерти Рубена Николаевича Симонова в 1968 году театр возглавил его сын Евгений Рубенович Симонов. Но полностью ушла уникальная атмосфера семейности в театре, уже и так к тому времени мало поддерживаемая. Из книги «Театр имени Евг. Вахтангова». 1913—1996:Альбом / Авт.-сост. И. Л. Сергеева,М. Р. Литвин;Авт.текста Д. Н. Годер. -М.: Рус.кн., 1996. — 286 c. ISBN 5-268-01332-7:

«Что-то такое вдохнул Вахтангов в своих учеников, что атмосфера студийности, которую он всегда почитал главной, долго не покидала созданный им театр. Конечно, случалось всякое: ссоры, споры, бурные выяснения отношений на собраниях. Но для тех, кто тут работал, театр был не просто делом — он был их жизнью. И как бы ни относились эти люди друг к другу, любовь к своему театральному дому объединяла всех. На премьерах обязательно дарили всем подарки — даже ученикам школы, впервые вышедшим в массовке. Вместе пешком возвращались после репетиций домой, а жили почти все поблизости, в доме номер 8а по Большому Левшинскому переулку. … Этот уклад ежедневной жизни казался почти патриархальным, но совсем иным, чем, например, долго сохранявшиеся тяжеловатые семейные традиции Малого. Вахтанговцы были людьми своего времени: среди актеров встречалось немало людей образованных, оригинальных, умных, прекрасных ораторов. Женщины как на подбор были очень эффектны — внешности вахтанговцы всегда придавали большое значение. Много лет сохранялась традиция вместе встречать Новый год, хотя у всех давно были свои семьи. Без театра не представляли себе жизни»..

Коммунистическая идеология и пропаганда к этому времени заняла основное место в культуре страны, в том числе и театральном искусстве. Театр Вахтангова тоже стал соответствовать идеологической направляющей линии, хотя на сцене постоянно ставились и классические произведения («Антоний и Клеопатра» Шекспира — 1971, «Маленькие трагедии» А. С. Пушкина — 1974), но и их постановки соответствовали временным рамкам. Стремительно падал уровень театра. Идеологически выдержанные спектакли без проблем принимались и утверждались Главлитом и партийными комиссиями, но сами актёры, не стесняясь, открыто иронизировали над своими работами: «Мы потерпели очередную победу». Традиции театра пытался как мог хранить и в то же время ревностно соответствовать государственному и партийному руководству новый главреж, Евгений Рубенович Симонов, но в годы начала Перестройки ему пришлось покинуть свой любимый театр, где он, по сути, вырос. В 1987 году театр возглавил один из ведущих актёров театра Михаил Ульянов и возглавлял до самой смерти в 2007 году. За это время опять был возобновлен (1991 г.) спектакль «Принцесса Турандот» уже в новом составе и с новыми «перестроечными» комментариями; в театре работали много интересных режиссеров, было поставлено много совершенно неожиданных по стилистике спектаклей…

До сих пор каждый спектакль театра предваряет записанный на магнитофон голос М. А. Ульянова: просьба к зрителям выключить мобильные телефоны перед входом в зрительный зал и началом спектакля.